09.13.2012

«Свой» язык есть во всех сферах — спортивной, медицинской, компьютерной, военной, торговой, научной и прочих. Это является одной из закономерностей профессиональных и социальных группы с точки зрения социологии и психологии. В любом языке есть две разновидности — разговорная и литературная, и чаще первая имеет различные вариации в виде жаргона или сленга.

В уголовном мире есть свой язык, что не удивительно. Он проявляется в форме воровского жаргона — в разговорах между заключенными, работникам мест «не столь отдаленных», среди бывших заключенных, среди детей заключенных или бывших заключенный, в социальных группах, смешанных из молодежи и бывших заключенных, а также в песнях, то есть, в «блатной» музыке.

Это также является закономерным явлением, а не случайностью, и оно отражает специфику субкультуры этой преступной среды. Очень часто жаргон уголовной среды становится отражателем степени ее организованности, профессионализации.

Если рассматривать, к примеру, сленг фотографов, то у них выражения не будут иметь столь глубокий смысл или сильно измененный язык. К примеру, фотошкола поможет узнать, как общаются настоящие фотографы, а вот о чем говорят уголовники, можно услышать из песен.

Есть несколько категорий «блатной» музыки или шансона. Есть песни, более приближенные к остальной социальной группе, а есть песни шансона, смысл которых может понять только человек из не столь отдаленных мест.

Во-первых, уголовный жаргон изначально был придуман, как условный язык, для того, чтобы никто его не понимал. Но в песнях это перерастает в нечто большее. Уголовному миру и выходцам из него важно донести до миру слова именно своими словами, как понимают их они сами.

В уголовный жаргон включает в себя около шестнадцати тысяч слов, но меньше половины только входят в песни, остальные слова — слишком «интимного» характера для заключенных, либо они совсем непонятны, либо из нецензурной лексики.